СПОСОБ ОЦЕНКИ ТЯЖЕСТИ ТЕКУЩЕГО ДЕПРЕССИВНОГО ЭПИЗОДА У БОЛЬНЫХ РЕКУРРЕНТНЫМ ДЕПРЕССИВНЫМ РАССТРОЙСТВОМ

Изобретение относится к медицине, а именно к психиатрии, и может быть использовано для оценки тяжести течения депрессии у больных рекуррентным депрессивным расстройством.

Данный способ направлен на изучение биологического фактора, участвующего в формировании депрессивных симптомов и обусловливающего их тяжесть.

Известен способ прогнозирования течения депрессивных реакций, в котором указывается, что при наличии сопутствующей патологии и снижении содержания натуральных киллеров до 8% и менее и фагоцитарной активности лейкоцитов до 60% и менее прогнозируют пролонгированное течение депрессивных реакций (3), а также способы диагностики аффективных расстройств на основе электроэнцефалографического и нейропсихологического исследования (1, 2).

Адекватного прототипа предлагаемого изобретения, позволяющего оценивать тяжесть депрессии при рекуррентной депрессии, в проанализированной литературе не обнаружено.

Задачей предлагаемого изобретения является разработка способа оценки тяжести текущего депрессивного эпизода у больных рекуррентным депрессивным расстройством.

Поставленная задача решается путем оценки содержания общей киназы гликогенсинтазы 3β (GSK-3β) в мононуклеарах крови через расчет отношения GSK-3β/β-актин. Наблюдается высокая положительная корреляция данного показателя с суммой баллов по шкале SIGH-SAD у больных с текущим депрессивным эпизодом, имеющих рекуррентное депрессивное расстройство.

Новым в предполагаемом способе является использование определения отношения GSK-3β/β-актин как биологического параметра, отражающего тяжесть депрессивных симптомов, в совокупности с выявлением корреляции данного показателя с суммой баллов по шкале SIGH-SAD, и при повышении значения отношения GSK-3β/β-актин в мононуклеарах крови пациентов с депрессивными расстройствами выше 0,70 и сумме баллов по шкале SIGH-SAD выше 30 баллов прогнозируют тяжелую степень текущего депрессивного эпизода при рекуррентном типе депрессивного расстройства.

Внутриклеточный белок киназа гликогенсинтазы 3β (GSK-3β) является регуляторным мультифункциональным ферментом, играющим важную роль в функционировании нервной ткани. GSK-3β регулирует процессы нейрогенеза, циркадианных ритмов, а также принимает участие в серотониновой и дофаминовой нейротрансмиссии (16). На моделях животных показано, что GSK-3β принимает участие в формировании депрессивных и маниакальных симптомов, а также является мишенью для ряда антидепрессантов и нормотимиков (8). В ряде исследований продемонстрировано, что у больных аффективными расстройствами наблюдается повышение данного белка с уменьшением его неактивных фосфорилированных форм, что указывает на участие GSK-3β в патогенезе данной патологии (9, 10, 13). Белок цитоскелета β-актин широко представлен в клетке. Он отвечает за подержание клеточной структуры и является белком «домашнего хозяйства», т.е. содержится во всех тканях на относительно постоянном уровне. В биохимических методиках β-актин используется как референтный показатель, отражающий общее содержание белка в клетке (14).

В связи с этим определение внутриклеточного уровня GSK-3β имеет прогностическое и диагностическое значение.

Оценка тяжести депрессивного эпизода с учетом типичной и атипичной депрессивной симптоматики и возможности его повторения (рекуррентности), объективизированная биологическими показателями, является актуальной клинической проблемой, имеющей высокое практическое значение, поскольку от правильности и своевременности такого рода оценки зависит как выбор базисной антидепрессивной терапии (на фазе купирующей или острой терапии тяжелого депрессивного эпизода в сравнении с легким и умеренным депрессивным эпизодом требуются более высокие стартовые дозы антидепрессантов, использование антидепрессантов двойного действия: селективных ингибиторов обратного захвата серотонина и норадреналина, при хорошей переносимости и отсутствии противопоказаний - трициклических антидепрессантов, стартовое применение комбинированной терапии: например СИОЗС и малых доз атипичных нейролептиков и др.), так и необходимость поддерживающей (противорецидивной) терапии (так, согласно рекомендациям ВОЗ (1989), если при умеренном депрессивном эпизоде продолжающаяся антидепрессивная терапия может длиться в среднем 6 месяцев с постепенной отменой базисного антидепрессанта, то длительная противорецидивная терапия рекомендуется уже для тех пациентов, которые перенесли 1 и более тяжелых депрессивных эпизодов). Кроме того, большая степень тяжести текущего депрессивного эпизода сопряжена с более высоким риском рекуррентности депрессивного расстройства и более высоким риском резистентности к проводимой терапии (4, 6, 7).

При оценке тяжести текущего депрессивного эпизода важно учитывать не только типичную, но и атипичную депрессивную симптоматику, наличие которой указывает на высокую вероятность инверсии депрессивной фазы и риск последующего формирования биполярного течения аффективного расстройства, что в практическом плане оправдывает использование нормотимиков при терапии текущего депрессивного эпизода (3, 12).

Клинические критерии тяжести депрессивного эпизода в рутинной клинической практике могут быть недооценены, а однозначных надежных биологических маркеров тяжести текущего депрессивного эпизода пока не обнаружено (11).

Новые признаки проявили новые свойства, явным образом не вытекающие из уровня техники в данной области и неочевидные для специалиста. Идентичных признаков не обнаружено в патентной научно-медицинской литературе. Предлагаемый способ может быть использован в практическом здравоохранении для повышения точности диагностики и подборе адекватного лечения.

Исходя из вышеизложенного, следует считать предлагаемое изобретение соответствующим условиям патентоспособности: «Новизна», «Изобретательский уровень», «Промышленная применимость».

Изобретение будет понятно из следующего описания.

Предполагаемый критерий (отношение GSK-3β/β-актин) был получен в результате клинико-биологического обследования пациентов с депрессивными расстройствами, проходивших курс лечения в отделении аффективных состояний клиник ФГБУ «НИИПЗ» СО РАМН.

Обследовано 24 пациента с диагнозами депрессивный эпизод (F32, 12 человек) и рекуррентное депрессивное расстройство (F33, 12 человек). В качестве контрольной группы проведено обследование 19 психически и соматически здоровых лиц.

У пациентов с депрессивными расстройствами кровь для биологических исследований брали из локтевой вены, утром, натощак в пробирки с антикоагулянтом ЭДТА. Взятие крови проводилось при первичном поступлении до начала фармакотерапии. Далее из полученной крови на градиенте фиколла выделяли фракцию мононуклеаров. Клетки лизировали, лизаты использовали для определения общей GSK-3β. Внутриклеточное содержание общей GSK-3β и β-актина определяли методом иммуноблоттинга с хроматографической детекцией. С помощью системы гель-документации рассчитывалась интенсивность сигнала для каждого белка, и далее вычислялось отношение GSK-3β/β-актин. Психометрическая оценка степени тяжести типичных и атипичных депрессивных симптомов проводилась с помощью шкалы SIGH-SAD (Structured Interview Guide For The Hamilton Depression Rating Scale, Seasonal Affective Disorders Version), которая содержит 21 пункт шкалы Гамильтона и 8 атипичных признаков (социальный отход, увеличение аппетита, увеличение веса, увеличение количества потребляемой пищи, предпочтение углеводистой пище, гиперсомния, чувство усталости в утренние часы, обратный суточный ритм настроения: ухудшение настроения в вечерние часы) (17).

Статистическая обработка данных была проведена с использованием пакета прикладных программ SPSS 20.0. Проверка нормальности распределения количественных показателей проводилась по критерию Колмогорова-Смирнова. Для каждой выборки вычисляли медиану, первый и третий квартили. Сравнение изучаемых показателей проводили с помощью непараметрического критерия Манна-Уитни. Для оценки связи уровня общей GSK-3β и общего балла по шкале SIGH-SAD применялся корреляционный анализ с использованием коэффициента ранговой корреляции Спирмена. Различия считались достоверными при уровне значимости p<0,05.

При определении отношения GSK-3β/β-актин в мононуклеарах крови пациентов с депрессивными расстройствами было обнаружено повышение данного показателя в группе больных рекуррентной депрессией (0,80 (0,67-0,95)) по сравнению с больными с первичным депрессивным эпизодом (0,66 (0,57-0,78)) (p=0,050) и группой контроля (0,62 (0,48-0,66)) (p=0,001). Различий между группой здоровых доноров и пациентами с первичным депрессивным эпизодом обнаружено не было (p=0,071). Общий балл по шкале SIGH-SAD не различался между группами пациентов с депрессивными расстройствами (p=0,160) (табл. 1).

В группе больных рекуррентным депрессивным расстройством наблюдалась статистически значимая положительная связь средней силы величины отношения GSK-3β/β-актин с общим балом по шкале SIGH-SAD, коэффициент корреляции составил 0,601 (р=0,039). В группе пациентов с первичным депрессивным эпизодом не было обнаружено статистически значимой корреляции (табл.1).

Таким образом, у пациентов с рекуррентным депрессивным расстройством наблюдается положительная корреляция между отношением GSK-3β/β-актин в мононуклеарах крови и общим баллом по шкале SIGH-SAD.

В качестве иллюстрации приведены клинические примеры.

Пример 1 (умеренный депрессивный эпизод).

Пациентка Е., 1984 г.р. (27 лет).

Анамнез: Мать пациентки, 51 год, страдает дегенеративным дистрофическим заболеванием головного мозга, инвалид I группы. Заболела практически сразу после рождения дочери (в 23 года), много раз лечилась в различных неврологических стационарах страны, но точный диагноз так и не был выставлен, заболевание постоянно прогрессирует.

Отец пациентки умер в возрасте 49 лет от повторного инфаркта миокарда. Работал электриком, по характеру был добрым, безотказным, молчаливым, замкнутым. Пациентка - единственный ребенок в семье. С возраста 5-6 месяцев воспитывалась бабушкой и дедушкой, т.к. мать пациентки тяжело заболела и заботиться о ребенке не могла. Бабушка - 76 лет, по профессии учитель, по характеру требовательная, жесткая, властная, любит дисциплину, воспитанием внучки занималась в основном она. Дедушка - 75 лет, добрый отзывчивый.

Пациентка росла и развивалась соответственно возрасту, в деревне у бабушки и дедушки по линии матери. Посещала детско-дошкольные учреждения, где всегда нравилось. По характеру была веселой, общительной, дружила со сверстниками. В школу пошла с 7 лет. Учеба нравилась, давалась легко, была отличницей. Предпочитала гуманитарные науки, участвовала в олимпиадах по русскому языку и литературе, занимала призовые места, доходила до областного уровня. Не очень нравилась химия, хотя отмечает, что нелюбимых предметов не было. Активно участвовала в общественной жизни школы, занималась в художественной самодеятельности (пела), в спортивных секциях (волейбол, теннис), организовывала внеклассные мероприятия, была ведущей на различных мероприятиях. Участвовала в выездном конкурсе «Ученик года», где также заняла призовое место. На каникулы всегда приезжала к родителям в гости или они приезжали к ней в деревню погостить. Менструации с 13 лет, цикл установился сразу, немного болезненные в первые дни. Закончила 11 классов с золотой медалью. Всегда мечтала быть врачом, поступила в СибГМУ. Там также училась хорошо. Когда поступила в ВУЗ, переехала к родителям в г. Томск, увидела их жизнь «изнутри». Старалась помогать отцу в уходе и по дому, отношения в семье были теплыми, доверительными. После второго курса познакомилась со своим будущим мужем, замуж вышла после окончания университета, стали жить отдельно в собственной квартире. Работает по специальности, врачом в роддоме.

В возрасте 25 лет забеременела, ребенок был запланированный, желанный. В июле 2010 г. ребенок пациентки умер, прожив всего 16 дней, причина смерти - врожденный порок сердца. Очень сильно переживала случившееся, долго плакала, была подавленной, апатичной, «ничего не хотелось, никого не хотелось видеть, разговаривать». В голове постоянно крутились мысли «из-за чего такое могло случиться», испытывала чувство вины, не могла сконцентрироваться на работе.

Через 2 месяца после смерти ребенка, скоропостижно умирает отец пациентки от инфаркта миокарда. Также сильно переживала, прежнее состояние усугубилось, была подавленной, апатичной. Психиатром по месту работы был рекомендован прием феварина, но пациентка не стала его принимать. Через несколько недель состояние спонтанно улучшилось.

11.02.2012 г. пришлось прервать вторую беременность на сроке 22-23 недели из-за подозрения наличия у плода врожденного порока сердца. Пациентка сильно переживала по этому поводу, долго плакала. Вновь появилась апатия, нежелание ничем заниматься, даже решила уволиться с работы, но руководство рекомендовало обратиться к психиатру. Самостоятельно обратилась в клиники НИИПЗ, была госпитализирована в отделение аффективных состояний.

Психическое состояние при поступлении: Пациентка выглядит соответственно возрасту, астенического телосложения. Выглядит опрятно, но одета несколько небрежно, декоративной косметикой не пользуется. Походка несколько медлительная. В беседе пассивна, отвечает строго на поставленный вопрос, особо не детализируя рассказ. Несколько заторможена, сидит в однообразной позе, положение тела меняет редко, плечи опущены, руки, сложенные в замок, держит между колен. Визуальный контакт с собеседником поддерживает. Лицо печальное, гипомимичное. Предъявляет жалобы на сниженное настроение, подавленность, апатию, слабость. Работоспособность снизилась, т.к. работает в роддоме, видит здоровых новорожденных, что напоминает постоянно о своем горе, в связи с чем в какой-то момент созрело решение уволиться. Снижена способность к концентрации внимания, не может сосредоточиться на выполняемой деятельности, снизилась самооценка. Испытывает чувство вины, считает, что могла что-то изменить или не делать аборт, постоянно думает о том, что данные испытания «за что-то». Аппетит снижен, ест потому что надо. Сон нарушен в виде трудностей при засыпании, ранних пробуждений. Отчетливо хуже чувствует себя по утрам, не хочется просыпаться по утрам. Суицидальные мысли отрицает, хотя иногда возникает вопрос: «зачем жить?». Продуктивной симптоматики не выявлено. Интеллект соответствует полученному образованию и образу жизни. Психический статус квалифицируется депрессивным синдромом.

Психометрическая оценка степени тяжести типичных и атипичных депрессивных симптомов с помощью шкалы SIGH-SAD: до лечения сумма баллов составила 25 (19 для типичных симптомов и 6 для атипичных), на 14-й день терапии - 13 (10 для типичных симптомов и 3 для атипичных).

Лабораторное обследование: значение соотношения GSK-3β/β-актин в мононуклеарах крови - 0,72.

Психическое состояние при выписке. В ходе лечения настроение выровнялось, нормализовались сон, аппетит, стала активнее, справляется с домашними делами, строит позитивные планы на будущее. Выписывается с улучшением. Рекомендовано: прием вальдоксана 25 мг в течение 6-9 месяцев.

Обоснование диагноза. Текущий депрессивный эпизод, начавшийся с февраля 2012 г. после прерывания беременности по медицинским показаниям, соответствует критериям умеренного депрессивного эпизода с соматическими симптомами (по МКБ-10). Из анамнеза известно, что подобное состояние отмечалось после смерти первого ребенка и смерти отца и длилось около 3 месяцев, спонтанно редуцировавшись без антидепрессивного лечения.

Пример 2 (тяжелый депрессивный эпизод).

Пациентка К., 1967 г.р. (45 лет).

Анамнез. Отец пациентки злоупотреблял алкоголем, мать пациентки в возрасте 40 лет проходила лечение в клиниках НИИПЗ в связи подавленным настроением. Росла сдержанной, спокойной. Родилась в полной семье вторым ребенком из четырех детей (старшая сестра, два младших брата), жили в деревне. Со слов пациентки отношения с матерью были холодными, никогда не испытывала с ее стороны проявления любви. Мать часто наказывала, била пациентку за проказы младших братьев. Детско-дошкольные учреждения не посещала. По характеру в детстве была замкнутой, стеснительной. Училась хорошо, с одноклассниками была малообщительна. Месячные с 14 лет, установились сразу, безболезненные. После 7-го класса с семьей переехали в город. Школу закончила хорошо, поступила в педагогическое училище, учиться нравилось, предпочитала русский язык, литературу, активно участвовала в художественной самодеятельности, спортивных мероприятиях. Отмечает, что в эти годы стала более общительной. Со многими бывшими однокурсниками до сих пор поддерживает отношения.

После окончания училища 5 лет работала воспитателем в детском саду, затем была уволена по сокращению штатов, работала сестрой-хозяйкой в ОКБ, оператором на почте. Отношения с коллективом всегда складывались хорошие, дружные.

В 19 лет стала встречаться с мужчиной, родила от него дочь, но семейная жизнь не сложилась (через год мужчина заболел туберкулезом и уехал в другой город). В настоящее время связь с этим мужчиной не поддерживает. С ребенком проживала у родителей, работала в это время воспитателем в детском саду.

Официально в браке с 24 лет, своего супруга характеризует как упрямого, склонного к жестокости, злоупотреблению алкоголем, несколько раз отмечались случаи физического насилия с его стороны.

В 1993 г. родной брат получил серьезную черепно-мозговую травму, в связи с которой перенес две нейрохирургические операции, пациентка ухаживала за ним. Была вынуждена определить брата в дом инвалидов, где он скончался. Пациентка тяжело переживала смерть брата, из-за случившегося винила во всем себя.

В 1989 и 2002 гг. перенесла операции по поводу врожденной стриктуры мочеточника, гидронефроза. С 2003 г. стали беспокоить «боли в желудке», неоднократно обследовалась по этому поводу, в 2006 г. был установлен диагноз: грыжа пищеводного отверстия диафрагмы, в связи с чем была выполнена операция, однако боли продолжают беспокоить. В 2008 г. - аппендэктомия, в 2011 г. - операция по поводу миомы матки.

В 2008 г. у пациентки умерла мать от инфаркта, смерть которой сильно переживала "в груди сдавливало горе", появилась упорная бессонница, постепенно нарастала астения. Испытывала упадок сил, снизился аппетит, отмечалось постоянно сниженное настроение. Такое состояние продолжалось несколько месяцев.

С 2010 г. на фоне постоянного конфликта с пьющем мужем вновь снизилось настроение, появилась выраженная сонливость и усталость. Значительное ухудшение отмечает с начала апреля 2010 г., когда появилось заметно сниженное настроение, перепады артериального давления, перебои в пульсе, беспокоили «приливы» жара и холода, интенсивные боли в околопупочной области, любая нагрузка вызывала ухудшение состояния, не было сил даже подниматься по ступенькам лестницы. По этому поводу проходила обследование у терапевта, был выставлен диагноз ИБС. В мае 2010 г. появились тянущие боли в груди, которые сначала провоцировались скандалами с мужем, а затем стали носить постоянный характер, после обследования у терапевта был выставлен диагноз: "Грудной остеохондроз", по поводу чего амбулаторно получала лечение. Однако улучшения в состоянии не отмечала. Пациентку стала беспокоить одышка при ходьбе, "во время взволнованного" состояния. Врачом поликлиники было рекомендовано обратиться к психиатру.

С 24.06 по 19.08.2010 г. находилась на лечении в Томской клинической психиатрической больнице, с последующим лечением в условиях дневного стационара психоневрологического диспансера с диагнозом: Ипохондрическое расстройство (F.45.2). При поступлении психический статус характеризовался следующим образом: внешне выглядит опрятно, на лице легкий макияж. В ясном сознании. Настроение снижено. Разговаривая, тяжело вздыхает, произнося конечный звук слова, вздыхает как при нехватке воздуха. Сообщает, что одышка появляется при волнении, иногда при ходьбе. Подробно, эмоционально описывает свои жалобы на слабость, упадок сил, нарушенный сон. Жалуется на "тянущие боли" в грудной клетке, руками показывает их локализацию. Сообщает, что появился "страх" выходить на улицу одной, т.к. боится, что возникнет удушье или поднимется давление. Сообщает, что ее стали пугать резкие звуки. Называет себя мнительной, "если, что заболит, мне кажется, что это онкозаболевание", поясняет, что хотела обследоваться в НИИ онкологии. Утверждает, что за последние 2-е недели похудела на 12 кг, т.к. практически ничего не ела. Активно просит помощи: "Я устала, потому что мне нигде не могут помочь". Отмечает, что на фоне такого состояния появилась раздражительность, стала уставать от разговоров с окружающими, отсутствует желание что-либо делать. Сообщает, что и сейчас она устала, просит продолжить разговор в другой день.

Психологическое обследование (06.07.2010 г.): снижение настроения, ипохондрическая фиксация, доминирование психастенических, астено-невротических черт; трудности распределения и переключения внимания; замедление темпа психических процессов, утомляемость.

Получала следующее лечение: в/в и в/м инъекции с седуксеном до 30 мг/сут, эглонилом 300 мг/сут, ципралекс 10 мг/сут, затем переведена на пероральный прием эглонила 400 мг/сут, тералиджена 10 мг/сут, паксила до 40 мг/сут. Кроме того, получала симптоматическое лечение феназепам, пустырник, ультоп, беталок, тримектал, кардиомагнил, мотилиум, беллатаминал, мексидол, пирацетам, цетрин, витаминотерапию.

Психический статус в динамике: была фиксирована на своем болезненном состоянии, тревожна, часто просила о приеме препаратов по своему усмотрению или предлагала врачам назначать ей ее собственное лечение. Постепенно у больной выровнялся фон настроения, редуцировались болевые ощущения, пациентка стала активно общаться с пациентами, пользовалась режимом домашних отпусков.

Была выписана с рекомендацией консультативного наблюдения у психиатра по необходимости; паксил 40 мг × 1 раз в день (утро) - 3 месяца с последующим переходом на дозу 20 мг/сут (3 месяца); эглонил 400 мг/сут.

После выписки рекомендованные препараты не принимала, боли некоторое время не беспокоили, однако затем вновь возобновились, в декабре 2010 г. была вынуждена оставить работу («попросили уйти, так как часто была на больничном листе»).

Заметное ухудшение состояния отметила с сентября 2011 г.: усилились боли в животе, снизилось настроение, стала рассеянной, раздражительной, плаксивой, испытывала тревогу за свое здоровье, нежелание что-либо делать, с кем-либо общаться, перестала выходить из дома. В утренние часы состояние пациентки было заметно хуже, чем в вечернее время. По настоянию врача-психиатра обратилась в клиники НИИПЗ, была госпитализирована в 3 отделение.

Психический статус при поступлении. Одета опрятно, выражение лица страдальческое, выглядит утомленной. Настроение снижено, в беседе часто плачет, фиксирована на соматических ощущениях, жалуется на плохой сон, аппетит, снижение веса тела на 10 кг, разбитость, раздражительность, боли тянущего характера в области груди, живота, спины, утрату интересов и удовольствия от обычно приятной деятельности, чувство разбитости, слабости, тревогу за своей здоровье, апатию, снижение энергии, рассеянность. Внимание неустойчиво, в беседе быстро истощается, пессимистически оценивает свои перспективы. Наличие суицидальных мыслей отрицает. Психотической симптоматики не выявлено.

Психометрическая оценка степени тяжести типичных и атипичных депрессивных симптомов с помощью шкалы SIGH-SAD: до лечения сумма баллов составила 44 (29 для типичных симптомов и 15 для атипичных), на 14-й день терапии - 31 (19 для типичных симптомов и 12 для атипичных).

Лабораторное обследование: значение соотношения GSK-3β/β-актин в мононуклеарах крови - 0,96.

Обоснование диагноза: анамнестические данные, клинико-динамическая оценка текущего расстройства позволяют говорить о наличие неоднократных депрессивных эпизодов в анамнезе. Первый отчетливый депрессивный эпизод (умеренной степени выраженности с соматическими симптомами) отмечался после смерти матери и сопровождался витальными проявлениями депрессии. Второй депрессивный эпизод (апрель - август 2010 г.) также был связан со стрессовыми обстоятельствами семейного характера и сопровождался полиморфной симптоматикой с наличием алгических эквивалентов депрессии, тревожно-фобической симптоматикой, психовегетативной дисфункцией, ипохондрической фиксацией. Третий депрессивный эпизод (с сентября 2011 г.) характеризовался усилением депрессивной симптоматики: наличием сниженного настроения, ангедонии, утомляемости, отмечалось нарушение сна, снижение аппетита, веса тела на 10 кг, рассеянность, трудности в концентрации внимания, пессимистическая оценка своих перспектив, неприятные соматоалгические сенсации. В утренние часы состояние пациентки было заметно хуже, чем в вечернее время. Симптомов психотического регистра не выявлялось. Наличие вышеуказанной симптоматики соответствует диагностическим критериям тяжелого депрессивного эпизода без психотических симптомов. Учитывая наличие депрессивных эпизодов в прошлом и симптоматику текущего депрессивного эпизода, оправданным является диагноз: Рекуррентное депрессивное расстройство, текущий тяжелый депрессивный эпизод без психотических симптомов (F 33.2).

Способ апробирован на 24 пациентах, прост в осуществлении и на основе определения отношения GSK-3β/β-актин позволяет оценивать тяжесть текущего депрессивного эпизода у больных рекуррентным депрессивным расстройством, целенаправленно проводить реабилитационные психотерапевтические и фармакологические мероприятия.

Список литературы:

1. Бобров, А.Е. Способ дифференциальной экспресс-диагностики тревожно-депрессивных и органических психических расстройств / А.Е. Бобров, Д.М. Царенко // Патент на изобретение 24322116 от 27.10.2011.

2. Минаков, Э.В. Способ диагностики аффективных расстройств у пациентов с ИБС по данным энцефалографического исследования / Э.В. Минаков, Е.А. Кудашева, Е.А. Воронина // Патент на изобретение 2419383 от 27.05.2011.

3. Симуткин, Г.Г. Атипичная депрессия (литературный обзор) / Г.Г. Симуткин, А.М. Шепенев // Сибирский вестник психиатрии и наркологии - 2007. - №1. - С.72-77.

4. Смулевич, А.Б. Депрессии при соматических и психических заболеваниях. - М.: МИА, 2003. - 432 с.

5. Способ прогнозирования течения депрессивных реакций / С.А. Иванова, Т.П. Ветлугина, Н.А. Корнетов, Т.А. Рогозина // Патент на изобретение 2239190 от 27.10.2004.

6. Bauer М. World Federation of Societies of Biological Psychiatry (WFSBP) guidelines for biological treatment of unipolar depressive disorders, part 1: acute and continuation treatment of major depressive disorder / M. Bauer, P.C. Whybrow, J. Angst, M. Versiani et al. // The world journal of biological psychiatry. - 2002. - Vol.3, №1. - P.5-43.

7. Bauer M. World Federation of Societies of Biological Psychiatry (WFSBP) guidelines for biological treatment of unipolar depressive disorders, part 2: maintenance treatment of major depressive disorder and treatment of chronic depressive disorders and subthreshold depressions / M. Bauer, P.C. Whybrow, J. Angst, M. Versiani et al. // The world journal of biological psychiatry. - 2002. - Vol.3, №2. - P.69-83.

8. Jope, R.S. Glycogen synthase kinase-3 in the etiology and treatment of mood disorders / R.S. Jope // Frontiers in molecular neuroscience. - 2011. - Vol.4. - P.1-11.

9. Karege, F. Alteration in kinase activity but not in protein levels of protein kinase В and glycogen synthase kinase-3β in ventral prefrontal cortex of depressed suicide victims / F. Karege, N. Perroud, S. Burkhardt, M. Schwald et al. // Biological psychiatry. - 2007. - Vol.61, №2. - P.240-245.

10. Li, X. Lithium regulates glycogen synthase kinase-3β in human peripheral blood mononuclear cells: implication in the treatment of bipolar disorder / X. Li, A.B. Friedman, W. Zhu, L. Wang et al. // Biological psychiatry. - 2007. - Vol.61, №2. - P.216-222.

11. Mossner, R. Consensus paper of the WFSBP task force on biological markers: biological markers in depression / R. Mossner, O. Mikova, E. Koutsilieri, M. Saoud et al. // The world journal of biological psychiatry. - 2007. - Vol.8, №3. - P.141-174.

12. Рае, С.U. Atypical depression: a comprehensive review / C.U. Рае, H. Tharwani, D.M. Marks, P.S. Masand // CNS drugs. - 2009. - Vol.23. - №12. - P.1023-1037.

13. Pandey, G.N. Glycogen synthase kinase-3beta in the platelets of patients with mood disorders: effect of treatment / G.N. Pandey, X. Ren, H.S. Rizavi, Y. Dwivedi // Journal of psychiatric research. - 2010. - Vol.44, №3. - P.143-148.

14. Perrin B. J. The actin gene family: function follows isoform / B.J. Perrin, J.M. Ervasti // Cytoskeleton (Hoboken). - 2010. - Vol.67, №10. - P.630-634.

15. Polter, A.M. Deficiency in the inhibitory serine-phosphorylation of glycogen synthase kinase-3 increases sensitivity to mood disturbances / Polter A.M., E. Beurel, S. Yang, R. Garner et al. // Neuropsychopharmacology. - 2010. - Vol.35, №8. - P.1761-1774.

16. Rayasam, G.V. Glycogen synthase kinase 3: more than a namesake / G.V. Rayasam, V.K. Tulasi, R. Sodhi, J.A. Davis et al. // British journal of pharmacology. - 2009. - Vol.156, №6. - P.885-898.

17. Williams, J.B.W. Structured interview guide for the Hamilton Depression Rating Scale, seasonal affective disorders version (SIGH-SAD) / J.B.W. Williams, M.J. Link, N.E. Rothenthal, M. Terman // New York. New York Psychiatric Institute. - 1988.